На пороге ядерной войны

45 лет назад так называемый карибский кризис разрешился подписанием прогрессивных соглашений между СССР и США. Вся правда о событиях тех дней не известна до сих пор. Старший объединения ветеранов–участников Карибского кризиса 1962 года по Арзамасу и району Г. Толщин, который служил шифровальщиком командного пункта дивизии ПВО, вспоминает нигде не отраженные подробности операции «Анадырь», обеспечившие ее успех, и немало интересных фактов из жизни советских солдат на острове Свободы.

Специалистыпо сельскому хозяйству

– Наша дивизия в марте 1962 года на всеармейских учениях ПВО заняла первое место. И после этого прошел слух, что мы поедем то–ли показывать, то–ли учить, как надо осуществлять противовоздушную оборону, в какую–то дружескую страну. Стали завозить специальную тропическую форму. В то время была напряженная ситуация в Индонезии, так что, куда отправят, могли только догадываться.

Эшелонами доставили из Волгограда в Феодосию. Командный пункт дивизии, узел связи и арт–лаборатория уходили последними. Десятого августа погрузились на небольшое торговое судно «Илья Мечников». Мы были переодеты в гражданское и предупреждены, что должны представляться специалистами по сельскому хозяйству. Так для меня началась секретная операция «Анадырь».

А перед этим в пункте подготовки для отправки я с товарищами случайно встретился с четырьмя офицерами и как самый смелый и разговорчивый поинтересовался у старшего из них генерал–полковника, гарантирует ли нам Родина безопасность перехода. Он ответил, что ничего обещать не будет, но рассказал пример, когда в похожей ситуации враждебные военные корабли хотели атаковать советское торговое судно, отказавшееся остановиться. В критический момент появились две подлодки, и противник ретировался. И действительно, когда мы отчаливали, следом ушла подводная лодка, которая сопровождала нас до Гибралтара, а там передала эстафету другим. Нас охраняли на протяжении всего пути, несмотря на то, что в это время проходили военно–морские учения сил НАТО, небо постоянно бороздили их самолеты.

Солдат разместили в трюме и строжайше запретили подниматься на палубу. Жара стояла ужасная, но приходилось терпеть, особенно в Средиземном море. Выходили только по ночам. В Атлантике, когда не было поблизости других кораблей или самолетов, мы, правда, поднимались наверх чаще, так как находиться в душном трюме было очень тяжело.

28 августа прибыли в порт Сантьяго–де–Куба. Часов в пять утра я проснулся и почувствовал – корабль не качает. Поднялся на палубу и увидел, что мы стоим в гавани, а знакомый матрос ловит рыбу в прозрачной воде. Он–то и сказал мне, где мы находимся.

 

Companjeros и американские асы

Посмотреть экзотическую страну, конечно, было очень интересно. Поэтому я вызвался участвовать в разгрузке, а затем остался охранять еще с несколькими солдатами лагерь в горах Сьерра–Маэстро. Утром немного освоились и решили попросить у кубинцев воды умыться. Не зная ни слова по–испански, как–то договорились с солдатами из охранявшего нас взвода, угостили их своим сухим пайком, потом они нас кофе напоили. Подружились, в общем.

Пока ждали остальных – с подсказки местных жителей набрали в лесу фруктов. Такого изобилия я нигде не видел, но там есть и ядовитые растения, из–за которых несколько неосторожных солдат с отравлением чуть не попали в больницу. На следующий день отправились к месту дислокации, расположенному на окраине третьего по величине в стране города Камагуэй.

В это время американцы летали над Кубой, как у себя дома. А солдаты наши были необстрелянные, и когда на них пикировали самолеты, некоторые даже седели. Напряжение было сильное – постоянно ожидали удара. Поговаривали, что война начнется с нас, а кончится – в Советском Союзе.

Особенно тяжело стало где–то с 14 октября, когда начались взаимные угрозы между СССР и США. Доходило до абсурда: сидели за приборами в гражданской форме, а каски с автоматами лежали под стульями.

Голос Америки

В силу занимаемой должности я знал о состоянии всей боевой техники дивизии. Ее командир полковник Г. Воронков предупреждал меня в доверительной беседе, что даже если его украдут – не так страшно, как меня. А случаи похищения были, как и перебежчики. Но американцы все равно не имели точных сведений, сколько и какие советские войска дислоцируются на Кубе. По радио, а мы там слушали «Голос Америки», передавали сначала, что нас десять тысяч, на следующий день – пятнадцать, двадцать, потом прямо сказали, что не знают. Сообщили, что солдаты одинаково стрижены и ходят в клетчатых рубашках, а офицеры в цветных сорочках. Советских войск было на самом деле более сорока тысяч, и в одежде единственное различие – у солдат костюмы стоили до 120 рублей, а у офицеров – от 140, и еще им выдавали шляпы и галстуки, а нам – фуражки, но их мало кто носил. У нас не было ни строевых занятий, ни учений.

 

Критический момент

27 октября объявили, что над Кубой летит самолет–разведчик. Наши семнадцать дивизионов ЗРВ располагались от Сантьяго до Камагуэя и локаторами охватывали всю эту территорию. Пока разведчик проходил над ней, из главного штаба несколько раз поступала команда: «Цель уничтожить», но почти сразу ее отменяли. Видимо, командование все–таки опасалось возможных последствий, и они могли быть действительно очень серьезными. Я через стекло КП видел, как наш командир полковник Г. Воронков ходит по залу, нервно дымя сигарой. Чувствовалось, что он на пределе. Самолет пролетел над шестнадцатью дивизионами и вошел в наш, последний, сектор. Из Гаваны снова была дана команда – уничтожить разведчик, и, не дожидаясь отмены, командир отдал приказ сбить цель двумя ракетами.

Упал самолет на побережье провинции Ольгин. На другой день меня звали посмотреть, но я был на дежурстве. Там нашли документы летчика ВВС США.

Американцы, кстати, пытались высадиться на месте, где упали обломки, но наши торпедные катера не подпустили их корабли.

А на другой день в местной газете появилось сообщение, что кубинская армия совместно с советскими специалистами уничтожила самолет США.

 

Чистое небо

После того, как сбили шпиона, американцы над Кубой летать перестали. Выстрелов мы практически не слышали. Единственное, на Новый год, в который празднуется и годовщина революции, каждый кубинец где бы ни был дает салют.

Когда спрашивают: «Зачем вы требуете признать вас участниками вооруженного конфликта?» – я отвечаю, несколько перефразировав полководца А. Суворова, что воевать надо не жертвами, а умением. Мы отстояли мир.

В канун сорокапятилетия счастливого разрешения Карибского кризиса хочется с почтением вспомнить не доживших до этого дня прежнего руководителя нашего областного совета А. Маренко, уроженцев Арзамаса В. Клячина, В Кораблева, Н. Рознова и Г. Гордеевцева из Кичанзина. Поздравить и пожелать долгих лет жизни всем воинам–интернацианалистам СССР и республики Куба, среди которых наши земляки: Ю. Бедягин из села Казакова, В. Баранов из Замятина, И. Илюхов из Никольского, Ф. Фадеев из Чернухи.

Тяжело осознавать, что Родина отказывается признавать наши заслуги в сохранении мира. Но я продолжаю добиваться и не теряю надежды, что правда одержит верх.

 

На привале

Как участник художественной самодеятельности я выступал на совместном с кубинцами праздновании Нового года, в женской трудовой колонии. Пару раз ездил на пляж, однажды обедал в кубинской семье. Но контактов с местным населением особо тесных не было, хотя между руководством сложились дружеские отношения, и губернатор провинции Камагуэй А. Пинариус на свой день рождения пригласил около шестисот советских военнослужащих, больше просто не отпустили.

Охраняли нас кубинцы не щадя своих жизней. Один офицер рассказывал, как ему выдали провожатого, которого сержант прямо предупредил: «Если с русским что–то случится – тебя расстреляют».

Правительство Кубы, кстати, объявило, что если кубинской женщине удастся выйти за русского замуж и оставить его на острове, то такая семья будет обеспечена всем необходимым. Но оставаться разрешения нам не давали.

 

Бородачи в тельняшках

Возвращаясь на родину, договорились с ребятами отпустить бороды. Но во время шторма в Северном море я из–за сильной качки ее подбрил неудачно и убрал совсем. Глядя на меня, сослуживцы тоже их сбрили, а несколько человек оставили. При осмотре их, конечно, упрекнули за ненадлежащий вид, но они сослались на аллергию.

Встречали нас как героев. Все корабли в порту Балтийска салютовали флагами, как победителям, а команды отдавали честь, построившись на палубе.

Когда в марте разъезжались по домам, чтобы утеплиться, так как бушлатов нам не дали, мы решили под гимнастерки поддевать тельняшки, а сверху две пуговицы не застегивать. И уже в Москве в таком виде наткнулись на патруль. Нас остановили, что одеты не по форме, но когда офицер посмотрел документы, отдал честь и сказал: «Извините. Спасибо вам за мир».