Небо – их родимый дом

Свое пятилетие Гвардейская керченская красноармейская авиационная база в Саваслейке отмечала с размахом, доступным только летчикам.

С поздравлениями части на взлетном поле выступили представители областного правительства и близлежащих районов. От Арзамаса присутствовали делегации политехнического института во главе с его директором В. Пучковым, воинской части на ул. Советской – с заместителем командира по воспитательной работе С. Суроткиным, а также атаман региональной общественной организации казаков В. Карев.

Летчики, в свою очередь, прошлись парадом перед зрителями, организовали выставку самолетов и вооружения, и, главное, провели показательные полеты с элементами воздушного боя, впечатления от которых невозможно описать словами. Среди прочего впервые в истории авиации был выстроен боевой порядок – тактическое крыло из четырех МиГ–31 и шести Су–27. А один из первых асов не только в стране, но и в мире, начальник четвертого центра боевого применения и переучивания летного состава ВВС генерал–майор А. Харчевский выполнил на предельно низкой высоте едва ли не все возможные фигуры высшего пилотажа. Когда видишь, как его многотонный самолет послушно выполняет самые невыносимые развороты, отпадает всякое недоверие к восторженным отзывам о мастерстве командира авиагруппы «Витязи» и его многочисленных победах над лучшими представителями ВВС НАТО и других стран, понимаешь, почему именно этому летчику доверил свою жизнь наш президент, когда посещал Чечню во время боевых действий.

Нам удалось поговорить с А. ХАРЧЕВСКИМ после его приземления.

– Александр Николаевич, скажите, пожалуйста, для непосвященных, насколько сложно выполнять на боевой машине фигуры высшего пилотажа?

– Вчера была только одна тренировка, чтобы сегодня провести полеты. Но вы сами можете судить насколько все организованно, слаженно и впечатляюще. МиГ–31 все–таки грозная техника. Я сам радуюсь, когда с земли смотрю на него в действии. В небольшом пространстве над аэродромом маневрировать очень сложно. У МиГ–31 такой радиус действия и возможности по применению оружия, что аэродром он использует только для взлета и посадки. То же, что вы видели – исключительно мастерство летчиков. Иногда это называют «авиашоу», но я страшно не люблю этого слова. Сейчас такое время, что все хотят только зрелища и легкой жизни. Но боевые самолеты на эту роль никак не подходят.

– Когда следишь с земли за тем, что вы делаете в воздухе, иногда сердце замирает, а как себя ощущают летчики, особенно в группах?

– От нас такой полет требует большого напряжения сил. А для группы очень важно еще и характеры подобрать, ведь настроение летчика сильно сказывается в полете. С земли кажется, что строй монолитен, но на самом деле каждый самолет «дышит», и каждый летчик работает усиленно всеми возможными органами управления, чтобы удержать его в необходимом положении. Работа эта сложная и требует максимум напряжения и концентрации внимания.

– Схожие элементы вы показывали и на МАКСе?

– Туда нас приглашали, чтобы показать боевое применение отечественной техники, как она защищает наше небо. Самое сложное и важное в подготовке летчика–истребителя все же – маневренный воздушный бой. Но показать его «на публику» проблематично. Как правило, он происходит в большом объеме пространства и на больших скоростях. Бой требует от летчика, чтобы он чувствовал самолет, знал все тактические приемы и в любую секунду мог просчитать и принять, возможно, единственно правильное решение из тысячи. Иначе – проиграл. Поэтому, если первый увидел противника – уже получил тактическое преимущество, ведь все решают доли секунды. Во–вторых, надо правильно построить маневр. Так, в качестве примера с летчиком из ЮАР мы сходились в бою несколько раз, и он всегда действовал иначе, что говорит о высоком уровне его подготовки. Никакого шаблона. В этом и искусство истребителя.

– Как вы обращаетесь к самолету?

– Всегда с большим уважением. И в полете стараюсь управлять аккуратно, не перегружать его. Ему и так тяжело, 28 тонн веса несет. К сожалению, уже два самолета, на которых я летал, стоят по разным причинам. От таких перегрузок не только я спину ломаю, но и у них она трещит.

– А есть любимый?

– Я летал на многих машинах, в том числе экспериментальных. Но больше всего нравится Су–27, так как этот самолет действительно уникальный, у него очень большие возможности, использовать которые человеку иногда даже не по силам. Но не сомневаюсь, что у нас скоро будут машины и еще лучше.

– Какой полет у вас был самым ответственным, запоминающимся?

– Наибольшую ответственность перед страной, народом, которую трудно переоценить, я испытывал, конечно, когда летел с президентом на борту. Для меня это задание было очень неожиданным. В Чечне тогда шли боевые действия, обеспечить безопасность аэродрома смогли только в радиусе трех километров. Поэтому и выбран был маневренный боевой самолет. А самым запоминающимся был бой с летчиком из ЮАР по кличке Казино, о котором я уже упоминал. Когда я его выиграл, он не мог в это поверить, ведь у себя в стране считался самым подготовленным. Договоренность была такая, что проигравший выходит первым, а следом – победитель, чтобы все видели. Но вышло так, что он завел меня на другой аэродром, а сам улетел. Пришлось приземлиться, так как топливо было на исходе – остаток ближе к аварийному. Так вот этого летчика за то, что он меня увел, чтобы избежать демонстрации своего поражения, нарушил этику, отстранили навсегда от полетов. Очень жестко поступили и даже жестоко, хотя он признался, что виноват, был под впечатлением и из–за этого ошибся. И действительно, посадочный курс аэродромов совпадал. Схожий случай был, кстати, и с американцами. Провели мы с ними учебные бои, в которых они проиграли, и, когда возвращались, на высоте десяти тысяч метров и у ведомого, и у меня, из–за того, что нас заправили топливом с низкой плотностью, произошла остановка двигателей. В этот момент мы попросили по рации, чтобы F16 нас не бросали, а шли рядом. Мы снизимся и запустим двигатели, а не получится – хоть скажут, где нас искать. Американцы же сделали вид, что не слышат и пошли по прямой. Мы колом стали падать вниз. Мой ведомый сделал восемь попыток и только на трех тысячах высоты у него начался запуск одного двигателя, на 2,5 тысячах заработал и у меня. Догнали F 16 и сели успешно. Но, что характерно, после этого никто из американского командования не предъявил тем летчикам никаких претензий, а все перевели в шутку. Из этого я сделал вывод, что у этой нации совсем другая психология и воспитание. Они нас не поймут никогда, как и мы их. И друзьями они нам никогда не будут – слишком разные мы. –

В одном из интервью вы сказали, что F16 за девять лет прошел четыре серьезные модификации. А как обновляются наши машины и насколько мы близки к самолету пятого поколения?

– Модернизация в ВВС НАТО проводится очень эффективно, что я и хотел подчеркнуть этим примером. У нас же сильно затянута, запаздывает. Ведь она, как ложка, дорога к обеду. Самолеты устаревают, и через какое–то время их уже нет смысла улучшать. Модернизация нужна для того, чтобы вытянуть из машины максимум возможностей и подготовить научно–техническую базу для следующего поколения. По быстроте внедрения новых технологий мы отстаем от Запада. Что же касается пятого поколения самолетов – 2008 год покажет, сегодня об этом я сказать ничего не могу.

– Сейчас возобновились стратегические полеты, а хватает ли для их осуществления кадров и какую роль в этом плане выполняет Саваслейка?

– Главную роль. Наши летчики как раз и осуществляли первый полет в акватории Северного Ледовитого океана по поручению президента. Два МиГ–31 выполняли задачу по прикрытию наших стратегических бомбардировщиков. Пришлось сделать две дозаправки в очень сложных условиях, практически на пределе возможностей и самолета, и летчиков, в облаках и на высотах больше, чем это допускается по инструкции. Но там выбирать не приходилось. Сейчас будем готовить еще летчиков, чтобы такие задания можно было выполнять регулярно. Необходимо учить и представителей других полков, ведь стратегические самолеты находятся на разных аэродромах. Саваслейка – хорошая авиационная база со своими традициями. Большая заслуга в этом полковника Грибова, первого ее командира, который сумел собрать и сплотить коллектив, настроить его на рабочий лад. Одно время база находилась в очень тяжелом положении, но с честью вышла из него и впереди у нее – большое будущее.