Возвращение после смерти: почти детективная история

Про своего деда, Михаила Антоновича Ужакина, я знала только то, что в сентябре 1941 года он ушел на фронт, а в июне 1945-го пропал без вести. Его жена Вера Дмитриевна всю жизнь горевала о нем. И искала. Сначала старшая дочь писала во все инстанции. Потом – я, старшая внучка. И отовсюду ответ был один и тот же – «сведений не имеется».

История его исчезновения была загадочной. Он сражался на Втором Белорусском фронте. Был подносчиком снарядов. В сражении под Кёнигсбергом 8 апреля 1945 года получил медаль «За отвагу». В этом же бою был ранен и контужен. Из госпиталя его отправили служить на военный склад в город Кинешма Ивановской области. 25 июня 1945 года, как писал его начальник, «красноармеец Ужакин был снят с котлового довольствия» и направлен в Подмосковье – на артиллерийскую базу в город Бабушкин. Со склада выбыл, на базу не прибыл. Ну ладно бы в военное время, но это произошло через полтора месяца после Победы. И не на вражеской территории, а на родной, самой что ни на есть русской земле.

Михаил и Вера Ужакина еще до последнего расставания

Мы не прекращали поисков. И случилось чудо! Через 63 года после Победы нашлась могила деда. Это произошло 14 мая 2008 года – в день празднования иконы «Нечаянная радость».

Мы уже и не чаяли. А точнее сказать – отчаялись. И вдруг известие: умер от ран в госпитале Арзамаса, похоронен на городском кладбище. Узнали об этом из интернета, где создан обобщенный компьютерный банк данных, в котором содержится информация о погибших и пропавших без вести солдатах Второй мировой войны. Отсюда же узнали, что он занесен в Книгу памяти Башкортостана, откуда его отправили на фронт, и в Книгу памяти Нижегородской области, где он умер.

«Папа, я нашла тебя»…

Сказать, что мы загорелись идеей съездить в Арзамас, ничего не сказать. Нас штормило и лихорадило от нетерпения – скорее в путь. Поездка должна была увенчать наши поиски длиной более чем в полвека.

Арзамас, старинный русский городок, встретил нас дождем. Заезжаем к фронтовику, очень деятельному человеку из городского Совета ветеранов Николаю Александровичу Шеронову, с которым заочно познакомились по телефону. Он встречает с распростертыми объятиями, как родных. Отправляемся на Тихвинское кладбище. По дороге покупаем цветы. Николай Александрович тоже покупает букет – от Совета ветеранов, подчеркивая тем самым, что наш приезд вовсе не частное дело.

Идем к мемориалу: в душе борются два чувства – радость обретения и горечь утраты. Боюсь за маму, вдруг будет плохо с сердцем. Вот она – братская могила 100 на 50 метров, где покоится 346 бойцов, умерших в Арзамасских госпиталях в годы войны. Среди них мой дед. На одной из плит высечено его имя.

Медаль деда «За отвагу»

Мама опускается на колени. Плачет:

«Папа, прости. Иногда мы думали, что ты нас бросил. Но ты не мог бросить. Ты нас сильно любил. Мы тебя тоже сильно любили. Это любовь привела нас к тебе».

Слезы перемешиваются с дождинками: природа будто оплакивает наше многолетнее горе. Вместе с нами плачет Николай Александрович – доблестный воин, защитник Ленинграда.

Утешает одно – упокоен дед в хорошем месте: под боком у кладбищенской церквушки, среди сосен, в которых поют птахи. Мы ведь до этого не знали, как о нем молиться – как о мертвом или как о живом. Теперь знаем, что молиться за воина Михаила надо как за «положившего жизнь за други своя». А ведь многие его товарищи по оружию до сих пор лежат в лесах и болотах, не преданные земле.

Вера Дмитриевна Ужакина

Следующая цель нашего путешествия – место, где умер дед. Когда-то в этом здании располагалась духовная семинария. Потом – ремесленное училище, где учился Гайдар. В годы войны здесь был госпиталь. Потом – обком партии. Сегодня – городская Дума. История этого здания — история всей нашей страны с ее невероятными перипетиями. Заходим посмотреть здание изнутри. Высокие потолки, похожие на церковные своды, толстые стены, готовые выдержать любую осаду. Основательно строилось, на века. И вдруг Николаю Александровичу, считающему наш визит в Арзамас делом государственной важности, приходит мысль подняться к городскому руководству. Мы не против, нам не терпится поблагодарить отцов города за то, что Тихвинский мемориал выглядит ничуть не хуже, чем мемориал в Александровском саду возле Кремлевской стены.

Директор департамента по информационному обеспечению и связям с общественностью Марина Козлова встречает нас очень приветливо. Рассказываем ей нашу историю. Она не может сдержать слез. И для ее семьи война стала разлучницей. Пока мы осматриваемся в кабинете – может, именно здесь была дедова палата? – появляются журналисты двух телеканалов. Как истинные профи понимают, что такой сюжет к грядущему Дню памяти и скорби – редкая удача. Записывают наш рассказ о посещении могилы, снимают истлевшие от времени документы о поисках, начатых еще в 1946 году. Заметно, как человеческое участие оттесняет в сторону их профессиональный интерес. А когда они видят пригоршню земли, которую мы взяли с могилы деда, у них на глаза наворачиваются слезы… Ни один человек в Арзамасе не остался равнодушным к нашей истории. Вот бы это умение жителей маленького русского городка сопереживать поделить между всеми согражданами.

Письма с фронта

Из мэрии едем в Воскресенский собор, чтобы поставить поминальные свечи. Это один из самых крупных соборов России, построенный в честь победы русского оружия в другой Отечественной войне – войне 1812 года. Кстати, и после той войны в Арзамасе есть братская могила, где похоронены герои Бородинского сражения. Церквей в этом славном городе десять. И ни одна не пустует. (Когда-то было 36 на 12 тысяч населения). А в 50 километрах от Арзамаса – Дивеево, где в Свято-Троицком монастыре упокоен Серафим Саровский – великий подвижник православной церкви. Приложиться к его мощам и искупаться в святых источниках близ монастыря едут люди со всего мира. Не только православного. Совершили паломническую поездку в этот заповедный край и мы с мамой. Уезжали домой просветленными и счастливыми: дорогой нам человек обрел приют в таких святых местах, за его могилой ухаживают такие добрые люди, и вообще здесь так красиво, как, наверное, бывает только в раю.

«Война закончится тогда, когда похоронят последнего солдата», – сказал Суворов. Наша семья стала ближе на один шаг к окончанию войны.

Бабушка и дедушка

P. S. На этой счастливой ноте можно было бы и поставить точку. Но не давал покоя вопрос, как дед оказался в госпитале и почему родным не сообщили о его смерти. Может, по пути со склада на базу он потерял память и был доставлен в госпиталь как неизвестный? Чтобы пролить свет на это темное дело, отправила запрос в Санкт-Петербургский архив военно-медицинских документов, где хранятся истории болезней раненых бойцов. Ответ пришел через два месяца. Читаю:

«Красноармеец Ужакин Михаил Антонович находился на излечении в эвакогоспитале с 20.06.1945 г., а с 28 июня 1945 года – в военном госпитале 424 г. Арзамаса, в котором умер 15 июля 1945 года от заболевания».

Далее – домашний адрес деда. Это первое, что повергает в шок: оказывается, адрес был известен! Второе – даты. Ведь начальник склада писал: снят с котлового довольствия 25 июня, отбыл на базу, а в пути, дескать, пропал без вести. А выясняется, что он «отбыл» не 25-го, а 20 июня, и не на базу, а в госпиталь. И о том, что его подчиненный в этом госпитале умер, начальнику склада, конечно же, сообщили. Так зачем же он взял на себя такой грех – соврал супруге красноармейца Ужакина, написав, что он пропал без вести?

Возникает совершенно очевидный ответ. На дворе была Победа, а зачем начальнику (читай – чиновнику) смертность на «вверенном ему объекте» в мирное время? С него бы спросили. И спросили жестко. Поэтому соврал и родным, и своему начальству. Все равно, мол, правды не узнают. А мы узнали! Потому что все тайное становится явным.

***

«Здравствуйте, супруга моя, Вера Дмитриевна! Деткам Вале, Любе и Нине и дорогому сыночку Пете – всем мой фронтовой привет, — писал дед с передовой. — … Мне от вас хочется узнать, как вы живете, как питаетесь и какое ваше материальное обеспечение? Вы мне все это напишите. Меня это интересует… Жму ваши руки и всех вас крепко целую. Ваш муж и солдат Ужакин Михаил Антонович».

«Здравствуй, дорогая супруга Вера Дмитриевна! Я сейчас нахожусь в глубоком тылу. Ранения мои зажили, контузия стала проходить. Работаю на военном складе. Ожидаем приказа о роспуске по домам. И тогда я приеду к вам». Это было последнее письмо от деда.